Среди репрессированных в 1930-е годы преподавателей и студентов УрГУ и УПИ — 22 женщины. Сегодняшняя история — об одной из них. Мы рассказываем эту историю вместе с Музеем истории Екатеринбурга и историком-архивистом Леной Шушариной.

Среди репрессированных в 1930-е годы преподавателей и студентов УрГУ и УПИ — 22 женщины. Сегодняшняя история — об одной из них. Мы рассказываем эту историю вместе с Музеем истории Екатеринбурга и историком-архивистом Леной Шушариной.

Шарлотта Генриховна Доброчивер (в девичестве Келлер) родилась в Богемии. Когда Шарлотте было пять лет, семья переехала в Дрезден. Шарлотта окончила школу, затем работала в библиотеке и стенографисткой, проучилась несколько семестров в Народной школе на факультете западной литературы.

В 1917 году девушка познакомилась с Флорианом Доброчивером, своим будущим мужем. Супруги Доброчивер были коммунистами, членами марксистской организации «Союз Спартака», преобразованной в 1919 году в Коммунистическую партию Германии. С приходом к власти в начале 1930-х годов Национал-социалистической партии Германии преследования коммунистов усилились. Не избежали этой участи и супруги Доброчивер, оказавшиеся в концлагере для политзаключенных Файхинген, недалеко от Штутгарта. В 1924 году им удалось получить советское гражданство, а через девять лет, в 1933 году, при содействии советского консула покинуть Германию, спасаясь от преследования гитлеровской властью, беспощадно расправлявшейся с политическими противниками.

Сначала семья жила в Ленинграде, а затем переехала на Урал, в Свердловск. Здесь Флориан Доброчивер начал работать в Горсовете техническим руководителем Сибиро-Свердловского промкомбанка. Но в 1938 году Шарлотта Генриховна перенесла тяжелый удар: муж был арестован и приговорен к десяти годам исправительно-трудовых лагерей, а через год — скончался. К тому времени у Шарлотты и Флориана росли двое детей, Генрих и София.

Страшное горе и предательство со стороны новой родины не сломили женщину: надо было выживать, растить сына и дочь, и в 1939 году Шарлотта Генриховна начала преподавать немецкий язык в Уральском индустриальном институте. Жила она в коммунальной квартире в доме на Хохрякова, 19. Ее часто навещали подруги: почти все они были немками, мужья которых тоже были арестованы. «Подозрительные» гости Шарлотты, общая высокая тревожность и истерическая шпиономания накануне войны сделали свое дело: две соседки по коммунальной квартире написали донос, и 25 октября 1941 года Шарлотта Генриховна была арестована.

Сама она так вспоминала обстановку, царившую в то время в городе: «Здесь, в Свердловске, посадили всех немцев. Я такая беспокойная, жду каждую ночь, когда меня возьмут. У нас на кафедре работает одна преподавательница — немка, так она принесла все свои документы и денег пять тысяч рублей в университет и спрятала их в библиотеке, она боится, что ее на днях возьмут. Потом она все документы и деньги принесла на квартиру мне».

В феврале 1942 года, после пяти месяцев заключения, Шарлотте Генриховне объявили, что она заочно осуждена на десять лет лагерных работ. Обвинили ее в «антисоветской агитации». Десять лет Шарлотта Генриховна работала в лагерях Северного Урала. Она была освобождена 1 августа 1951 года — на три месяца раньше срока (за «хорошую

работу»). Эти страшные десять лет превратили Шарлотту Генриховну в больного человека, работать она больше не смогла и жила у дочери, в городе Карпинске.

В 1956 году Шарлотта Генриховна написала обращение, в котором попросила пересмотреть ее дело. Отметим, что первую попытку добиться пересмотра дела предприняла ее дочь София в 1947 году, но получила отказ. Вторая попытка принесла плоды. В процессе пересмотра дела на повторный допрос были вызваны соседки Шарлотты Генриховны по коммунальной квартире, написавшие лживый донос.

Их жестоко-циничные объяснения есть в следственном деле: «Никаких конкретных фактов антисоветской деятельности я не знаю, о чем сказано в моем заявлении. У меня было просто подозрение, что она немка по национальности и могла быть антисоветски настроена. Заявление на нее я подала вскоре после начала войны. Это был очень напряженный момент в жизни нашего государства, и я решила сообщить в НКВД на нее. Это я сделала по собственной инициативе».

Вторая доносчица добавила, что поддержала инициативу соседки по следующей причине: «С гражданкой Доброчивер у нас на кухне часто были ссоры из-за электроэнергии, из-за самовара, который она не разрешала ставить».

В октябре 1956 года следствие заключило, что обвинение было основано только на показаниях свидетелей, никаких иных свидетельств «антисоветской деятельности» не имеется. Кроме того, повторно опрошенные в 1956 году свидетели подтвердили, что при допросе в 1941 году они не давали некоторых показаний, но информация была дописана следователем, а они подписали эти «показания».

Вот так «просто подозрение» и ссора из-за самовара сломали человеческую жизнь: десять лет каторжного труда, разлука с детьми, подорванное здоровье… Десять лет жизни, отнятых по злобной и мелочной прихоти людей, наверняка полагавших, что делают «все правильно».

Шарлотта Генриховна Доброчивер была полностью реабилитирована.