Елена Маньенан и её дети

Елена Маньенан – редкий бриллиант российской провинции. «Москва - Париж – Плёс» -  непростой маршрут на пути к мечте. А мечталось с мужем о своем доме и небольшом семейном отеле где-то в России, без которой, как оказалось, Елена жить не смогла. И пусть вас не смущает фамилия Маньенан - это по мужу (Андре - француз) - она наша, русская насквозь: от своих московских корней до будущего, которое видит только в своей стране.

Елена - женщина–огонь: вспышка вдохновения и спасительное тепло для друзей и гостей. А Семья (именно с большой буквы), у Елены большая – 16 детей (трое своих, 13 – усыновленных). Старшие уже давно живут своей взрослой жизнью в разных уголках мира, младшие - с мамой. Но при возможности, семья всегда собирается в Плёсе. Каких бы высоких гостей не принимала Елена у себя, детям всегда здесь и время, и место.

 В большом старинном доме Елены мы поговорили об образовании и детдомах, о будущем российской провинции и плюсах провинции французской, эко-деревне как новом пространстве сельской жизни и о детях. Своих, и усыновлённых.

Елена Вячеславовна, многие родители сейчас жалуются, что нынешние дети отказываются учиться. Существует мнение, что так возникает поколение аморфных, бесхребетных и безынициативных. Так ли всё запущено, и надо ли с этим явлением бороться?

 Зерно. Никто не отменял зерно. Сеять надо. Семечко попадет на благодатную почву и прорастёт. Но не всем везёт. У меня был случай – взяли мы мальчика. Его мама родила в 13 с половиной лет. От него отказалась вся семья ещё до того, как ему родиться. К сожалению, в большинстве случаев это означает, что программа, вложенная в человека – негативная. Однако у мальчишки было желание жить и развиваться.

  Моё мнение – дети, все до единого, родились для того, чтобы жить. Не каждому повезло. Поэтому москвичам нельзя задирать нос. Потому что то, что он родился в благополучной семье, с прекрасными бабушками, дедушками, мамами и папами, соседями, друзьями по классу и так далее. Это – не заслуга ребенка. Ты попробуй выкарабкаться, когда ты родился в глухой деревне, когда автобус не каждый день до школы ездит, когда ты не знаешь, что такое карманные деньги, когда твои кроссовки – это обувь на все погодные сезоны и в дожди ты оборачиваешь их полиэтиленовыми пакетами, подвязав поясом от маминого халата… Кто из москвичей так живёт?

Если ты живёшь в глухой деревне и все соседи – зэки, дорога, казалось бы одна. Но иногда ребенок выбирает другую дорогу: я никогда не буду таким, как они, и я никогда со своими детьми так не поступлю.

Одна из моих приёмных дочерей, Настя, девочка из детского дома. Родители лишены прав. Отец вообще неизвестен. Когда я её взяла, один мой приятель, врач, мне сказал - Лен, зачем ты взяла? У тебя тут всё красиво, так здорово. Ты всё себе испортишь! Она не вписывается в твоё жизненное пространство. Я предложила продолжить разговор через год – два. Но призадумалась – потому что он врач, и сказал, что деградация, которая на лице, врожденная, она не проходит. Меня это, честно говоря, напугало. До чего же было приятно, когда он приехал через два года с Даниилом Страховым.

А дети мои уже музыкой занимаются, поют, рисуют, английский, французский… Все в учебе. И этот Андрей – главный врач одного большого госпиталя, сидел такой напряжённый, потом подходит ко мне – весь в слезах. Говорит: «Лена, прости. Я такой грех на душу взял». Я спрашиваю: «Что случилось?» «Ты помнишь, как я два года назад был против, как я возражал? А сейчас я смотрю – куда делось это лицо? Это невозможно, доказано наукой – наследственная деградация не проходит. Куда делось? Теперь это – домашний ребенок». Уже семь лет счастья. Обоюдного.

Теперь - Женечка. Окончил медицинский, сейчас – хирург. Правда, зарплата – шесть тысяч. Ко мне много приезжает довольно много высокопоставленных чиновников. Не верят. Они говорят – Вы ошибаетесь. Я ошибаюсь?! Я ему оплачиваю квартиру, оплачиваю питание. Потому что жить на шесть тысяч – нереально. Но мальчик очень скромный, очень неизбалованный. Как и все мои дети.

Так что зерно прорастет, если есть какая-то вспышка, какая-то удивительная встреча. Этих удивительных встреч в нашей жизни – предостаточно. А уж в нашей семье – тем более. Столько к нам приезжает замечательных людей! Чего стоят только капустники, которые организовывают актёры, сценаристы, кинорежиссёры, приезжающие на кинофестиваль «Зеркало». Сокуров однажды всю ночь просидел с моими детьми, разговаривал. Он пришёл, говорит, Елена, спасибо. Я столько почерпнул, так вдохновился!

Я знаю, вы считаете, что от детских домов в России, в том виде, каком они сейчас существуют, вполне реально избавиться. А за основу взять опыт, например, Франции, в который вы прожили 12 лет.

У меня есть французская подруга Бернадэт – она мне открыла глаза на усыновление. У нас неправильное отношение к опеке. В России, если ты взял ребенка – ты должен к нему относиться как мама, как к родному, иное предосудительно. Но это же большая редкость - если у вас уже трое детей, вы взяли ещё одного и он влился в семью как родной. Родственные чувства должны возникнуть не только у вас, но и у всех членов семьи. Так как каждого вновь взятого ребенка я и приласкаю, и потискаю, и чмокну в щеку, и взъерошу волосы. Муж мой, француз, он всегда удивлялся: «Лен, как ты можешь? Ты что, его правда любишь?» Мой муж так не может. Он говорит: «Для меня Даниэль – сын. А это – соседский мальчик. Ты правда его любишь?» Конечно, я его люблю. Не так, как сына, которого рожала. Но я его люблю. Я люблю одноклассников и друзей моих детей, а приемные дети со мной каждый день, с радостями и печалями, и с ошибками, и с фантазиями, и с юмором. Это же ребенок. Как же их не любить? Но факт остается фактом – не каждый человек может в свою семью принять чужого ребенка.

Французы просто убрали обязательность материнских чувств. Воспитатель. Это не только у них, это и у немцев, это вообще в Европе распространено: Домашний воспитатель – это профессия. За это они получают зарплату. И я подумала, что если бы в нашей стране разъясняли бы, что не всегда для тысяч приемных детей найдется мама, а вот воспитатель – ВОЗМОЖНО! С такой постановкой вопроса положительных решений было бы больше, а главное не было бы заказа на материнскую любовь от окружающих. К сожалению, в 50 % случаях ее может и не случится. Многих потенциальных родителей останавливает от усыновления страх: «Я не смогу полюбить». И не надо! Зачем планировать любовь? Она либо сложится, либо нет. Ты будь добрым, мягким и справедливым учителем днем и участливым, заботливым воспитателем в остальное время, а любовь, Бог даст, придет. Пусть ребенок почувствует ваше искреннее желание согреть, помочь, поверит вам и уж потом, быть может, ответит вам благодарностью. А любовь должна быть обоюдной, с нашей же стороны еще и ответственной. Помните, как у Экзюпери «Мы в ответе, за тех, кого приручили»?!

А почувствует ли? Разве можно научить благодарности?

Ребенка нужно учить благодарности. Моя бабушка говорила:  «За словом «спасибо» в магазин ходить не надо». Не забывай благодарить за всё постоянно. За игрушку, за бутерброд, который мама сделала, за кофе, который налил папа. Нужно уметь благодарить. И это наша задача, задача взрослых – учить говорить «спасибо». Потому что это воспитывает и тех, кто эту благодарность получает.

Учить в том числе благодарности – это задача семьи. А как обстоит дело со школами? Сейчас в Москве, Петербурге, Новосибирске и так далее, даже в небольших бывших наукоградах, есть отличные гимназии и лицеи. У них сильные программы, а у выпускников - высокий шанс на поступление в ведущие вузы страны. На ваш взгляд, есть ли шанс получить хорошее образование, обучаясь в маленькой провинциальной школе?

Школы везде очень похожи. Я училась в московской. Мои первые дети – во французской. А также в Иванове и Плёсе. Классы примерно одинаковые – есть середнячки, их больше. Есть пара разгильдяев на «камчатке». Четыре-пять отличников…

Что касается французской школы. Закон Франции гласит – ребенок не имеет права не учиться. Когда мы переехали туда, мои дети, не зная ни слова по-французски, пошли в местную школу. У нас это невозможно. Когда мы вернулись в Москву, мой младший сын не мог пойти в школу из-за отсутствия какой-то справки.

Это неправильно. Кстати, про сына. Учитель моего Саши во Франции говорил: «Скоро вся школа заговорит по-русски, а Ваш сын по-французски – никогда!».

Сейчас Саша знает шесть языков и входит в двадцатку лучших барменов мира. Его бар - лучший во Франции и третий в мире. И он постоянный гость на известных передачах французских телеканалов.

Ещё один мой сын – Миша отказывался учить иностранные языки. Несмотря на немецкие корни. Учитель на порог – Миша в окно. Так и не выучил. Сейчас жалеет. Но пришло время, он сам поступил на юридический и успешно закончил. Некоторым нужно созреть.

Я очень верю в зерно. В молнию встречи.

Здесь, в Плёсе, я два года преподавала в колледже бизнеса и туризма. Для того, чтобы обучение было предметным и интересным, я его проводила у себя, в Гостевом доме. Детей приходилось учить элементарным вещам. Например, как на столе должно стоять варенье: в вазочке, розеточке, с маленькой ложечкой. А не просто в банке на столе. Лучше поставить варенье разных цветов. Какие существуют чаи и как их заваривать? Я учила их, даже как пить чай. И был результат. Обучаться можно и во Франции, и в Москве, и в Плёсе. Главное – иметь желание и пользоваться возникающими возможностями.

Я прочитал в местной газете опрос выпускников из Плёса о планах на будущее. Оказалось, что большинство детей, получив высшее образование (в Москве, Иванове, Костроме), возвращаться в родной город не собираются. С чем же останутся малые города, села и деревни, если молодые и лучшие не хотят там жить?

Возьмем моего младшего сына. Когда я попыталась на него давить – нужно жить в Плёсе, он ответил: «Мам, легко тебе говорить. После многих лет жизни в двух столицах (до 30 лет жила в Москве, потом 12 лет в Париже), будешь меня убеждать жить в Плёсе? Я тоже хочу пройти свой путь, и, может быть, после приобретения опыта, прийти к тому, чтобы жить в Плёсе».

У нас, у москвичей, есть долг перед провинцией. Огромный долг. Мы все получили великолепное образование, среду, кружки, студии, прекрасных учителей, всевозможные – скрипки, пианино, живопись, театры… Здесь же, в отдалении от столиц, все скудно и возможностей на десять порядков меньше. Поэтому нам, не только нельзя задирать нос и кичиться, купаясь в мнимом превосходстве, а надо бы испытывать чувство неловкости, перед теми, кому все эти образовательные блага не достались просто так, как нам.  Говорю сейчас, как москвичка, пережившая всё это, включая трансформацию, когда переехала сюда жить. Я стала понимать, за что не любят москвичей. Я И еще я поняла, что каждый столичный житель в неоплатном долгу перед ними. Было бы здорово, если бы процентов 50 талантливых питерцев и москвичей, были бы обязаны пять-семь лет прожить в глуши, делясь всем что можешь, умеешь и любишь. Утопия? Да, но помечтать то можно…

Вообще это тенденция не только России - когда молодежь бежит в большие города. Но в Европе возвращений больше, потому что отношение другое и больше внимания уделяется малым городам, с точки зрения экономики и развития внутреннего туризма. Не забывайте также о барах, ресторанах, галереях, почтах, школах, спорте, эстетике, комфорте. Наша российская молодежь всего этого в деревне тоже очень-очень хочет! Ну попробуйте их за это осудить!? Повернется ли у вас теперь язык назвать их «лимитой»?

В 1988-м году мы приехали во Францию. Я попросила мужа показать мне французскую деревню. Он привёз меня в уютный красивый городок. Постройки начала 18-го века. Я спрашиваю: «Ты издеваешься? Я хочу посмотреть деревню!» «Так это и есть деревня», - отвечает он.

В нашем представлении деревня как должна выглядеть? Захудалая, с просёлочной дорогой без асфальта, без коммуникаций, дым из трубы, развалины, упавшие заборы. А во Франции знаете как? Едем мы посреди леса – видим новейшую телефонную будку и респектабельный туалет. Идеально чистый, со всеми атрибутами гигиены в свободном доступе. И ни одной живой души. Я спрашиваю мужа – для кого посреди леса туалет? Для медведей? А он отвечает – это абсолютно нормально. Едут туристы – остановились, зашли. Для меня в 1988 году это было потрясением. Почему у нас не так? Как научить народ культурному общежитию? Я считаю, только живым примером! И вот такие рассказы в семье, в школе, в поездках, а как же вы еще хотите, если дети, молодежь ничего этого не видели?! Или вы предлагаете от них высокомерно отвернуться?

Вы думаете, это реально? И застрявший в своих делах и пробках москвич вдруг отправится со своим опытом, например, в Плёс?

А почему бы москвичам не приехать пожить в деревню? Мы сюда активно приглашаем ВГИКовцев, других студентов московских вузов. Для чего? Да мы их тут перемешиваем с местной молодежью, в своем пространстве.  Чтобы они друг у друга что-то взяли, переняли. Чтобы одни избавились от комплексов, а другие - от спеси. И они вместе ставят спектакли в нашем деревенском театре, и таким образом общаются. Опыт – потрясающий! Всех приглашаем!

А началось всё с того, что приехала к нам женщина с сыном, другом сына и его девушкой. Все – студенты ВГИКа. Я поинтересовалась, как вас там обучают. Они демонстрировали скороговорки, изображали страх, смех, собаку, пьяного дворника… Мы перемешали ВГИКовцев с нашими местными школьниками и поставили потрясающий спектакль. К нам в это время на отдых приехал итальянский магнат. Хотел после нас в Суздаль поехать – не поехал, остался здесь. Ребята и его задействовали в спектакле. Посадили на пол, надели чалму из полотенца, и магнат стал продавцом фруктов. С тех пор мы постоянно ставим спектакли, и в них принимают участие наши гости.

И наши, местные, иногда очень зажатые ребятишки, которые не видевшие ни разу Москву, получают потрясающий опыт общения с раскрепощёнными продвинутыми столичными мальчишками и девчонками. Среда, окружение – это все!

Но вы же понимаете, что среда в среднестатистической российской деревне и крупном городе, я уж не говорю о столице, мягко говоря, разная. 

Так для того, чтобы дети хотели жить, оставаться, возвращаться в деревню, деревня должна быть красивой и опрятной, со своими историями и легендами. А главное с инфраструктурой, газом и дорогами. Деревня сейчас обязана иметь все плюсы города и все плюсы деревни. Вот тогда деревня сможет конкурировать с городом, чистотой воздуха, пьянящими травами, лесными дарами и отличным интернетом!

Я хочу на практике доказать, что это возможно. Для этого мы и создаём свою эко-деревню «Знатная сторонка».

Отдельно хочу рассказать: столкнулась с фирмами, занимающимися строительством домов. Все предложения у них – это проекты финских домов, готических замков и французских шале. Зачем строить нерусское в русском? Приезжайте в Париж, в Лондон, в Барселону… Найдите там русскую избу. К счастью, ее вы там не найдете и будете любоваться традиционной архитектурой каждой из этих стран, ни одному французу, англичанину или испанцу в кошмарном сне не приснится жить у себя в нашей русской избе… А мы что, сумасшедшие? Или мы совсем потеряли самоуважение? Что же это за позорище такое – в России не строятся традиционные дома? Если у тебя много денег, и очень хочется иметь готический замок, ну купи его там, за границей. И живи там в этом готическом замке. Но зачем наши русские Иваны Ивановичи Ивановы строят абсолютно европейские особняки с чужими традициями? Обратитесь к русским усадьбам 19 века. Вы найдете там удивительной красоты дома в традиционном русском архитектурном стиле, причем на любой вкус, достаток и размах. Наши архитектурно-строительные фирмы даже не предлагали до вчерашнего дня проекты традиционных для России домов.  

И наша архитектура повсеместно исчезает. Душа плачет…

Посмотрите, какие роскошные были еще недавно домики в подмосковном Ногинске. Нет их больше. А Плёс, за что я его люблю, эти домики сохранил. Почему считается, что русское – это дешевая, простая, неудобная изба? Посмотрите на мой дом.

Здесь жили три поколения священников. В доме четыре печи, из них две – голландки. Три спальни только на первом этаже. Гостиная, роскошная веранда. Это – усадьба! Иностранцы, бывающие у меня в гостях, с восхищением фотографируют каждый уголок, восхищаясь нашими русскими традициями. Давайте начнем все поднимать и строить заново?! Чтобы через двести лет всё это нами сегодня построенное стало гордостью и музеем!

Вы начали говорить про свой новый проект – эко-деревню. Я правильно понимаю, что это будет некий современный взгляд на сельскую жизнь?

В нашей эко-деревне «Знатная сторонка» мы поддержали именно русскую архитектуру. Спасли дома постройки конца 19-го века. Мы их восстановили, дали новую жизнь. И они удобные! Там есть и телевидение, и горячая вода,  несколько санузлов, отопление. Чтобы люди видели: в деревне сейчас можно жить удобнее, чем в городе. И даже с бонусами, которые в городе невозможны. Например, готовить можно на современном оборудовании, но в доме есть и действующая традиционная русская печь.

Я верю в то, что русская кровь взыграет и если не теперешние олигархи, то их дети, вернувшись из-за границы, начнут строить новые или восстанавливать старые русские дома и усадьбы. Это уже, слава Богу, происходит. Зачастую мальчик и девочка, закончив школу в Лондоне, понимают больше, со стороны, как сладок «дым отечества». Порою, они понимают больше, чем их родители, которые им оплатили учебу в Лондоне. Я часто с такими общаюсь. Приезжают ко мне, разговаривают о русском, еду предпочитают русскую. Не старорусскую 17-18, а адаптированную к сегодняшнему дню, восхитительно-современную и с красивой подачей. Это очень важно. Они начинают ценить и болеть за родную землю. Вот увидите, они вернутся и начнут делать что-то для своей страны! Я в это верю!

С Еленой Маньенан можно говорить бесконечно. Более гостеприимную хозяйку надо еще поискать – тебя не отпустят без баночки варенья, фирменных пирожков (о них Елена написала целую книгу «Триумф пирогов»). В этот дом хочется возвращаться, что мы и обещали сделать, чтобы съездить в «Знатную сторонку». В эко-деревне поговорили с художниками и мастерами…